dzatochnik: (Default)
Никаких происшествий в мире, потепление, всё отлично, поэтому опять сходил в театр. «Каренин А.» — третий спектакль ТДТ, номинированный на «Золотую маску». Но пошёл не из-за «Маски» и даже не из-за Толстого, а из-за режиссёра Романа Габриа. Это один из трёх лучших режиссёров, которые работали в ТДТ, наряду с Александром Баргманом и Данилом Чащиным. В год начала несуществующей пандемии он собирался ставить «Бесов», но несуществующая пандемия изменила планы.

Сюжет перенесён во времена оттепели, текст полностью переписан, вся линия Левина и с нею черты идеологического романа из спектакля удалены. Соответствующие декорации: обстановка эпохи — трибуна с гербом СССР, автомат с газировкой, телевизор, радиоприёмник, торшер, диван. В разных сценах обстановка не меняется: это и вокзал, и квартиры, и больница. Трибуна используется для особо важных монологов и диалогов. Отсюда Каренин произносит первый монолог — обличение новаторского искусства. Отсюда же читаются стихи того времени, я узнал только «Физиков и лириков» Слуцкого. (Стихотворение, которое несколько раз начинает Каренин, — это «Красота» Самойлова).

Попытка изобразить эпоху — в театре всегда неуспешная — сочетается с театральной условностью, как в спектакле Габриа «Господа Головлёвы». В сцене участвуют персонажи, которые находятся в другом месте, одновременно изображается действие, которое происходит в разных местах, etc. Можно представить, как банально поставили бы эти эпизоды средние режиссёры. Мне кажется, выбор большой сцены был ошибкой: режиссёр не смог заполнить это огромное пространство и просто разрезал его вдоль стеной. На малой сцене спектакль смотрелся бы идеально.

Каренин — типичный крупный чиновник-консерватор, с прислугой и прочим, неизменный во все времена. Он похож на отца главной героини в фильме «Июльский дождь», который начинал карьеру при Сталине. Его, как всегда прекрасно, играет Александр Тихонов. Анна Каренина — похотливая, избалованная, самовлюблённая дура в первом действии и измученная, больная женщина во втором действии. Она больше похожа не на Анну Каренину из романа Толстого, а на госпожу Бовари из романа Флобера. Её убедительно играет молодая актриса Полина Егорова: только попала в театр, и сразу такая роль. Вронский (Илюшкин), Бетси (Илюшина), Стива Облонский (Аузин) — тусовщики вроде золотой молодёжи, показанной в сцене вечеринки в фильме «Июльский дождь». (Бетси в спектакле называют Лизой, и две девушки рядом не могли понять, как связаны эти два имени.) Ольга Игонина играет служанку — небольшая и неважная роль, но актрисе доверено прочитать тех самых «Физиков и лириков», и она это делает замечательно. На сцене часто и долго появляются дети — участники детской студии при ТДТ.

Я думал, что спектакль, где сюжет показан с точки зрения обманутого мужа, будет чисто мизогиническим, как спектакль Баргмана «Крейцерова соната»: женщина — это сосуд греха. При желании можно увидеть и мизогинию, а при другом желании историю страданий всех персонажей, и мужских, и женских, как и есть в романе Толстого. Об этом настойчиво твердят надписи над дверями «Вдох» и «Выдох» и вывеска «Воздух».

Спектакль при некоторых недостатках явно выше среднего. Габриа не подвёл и опять доказал свой класс. Не зря я купил билет и на другой его новый спектакль «Ухо Ван Гога». Но как хотелось бы увидеть тех «Бесов»!
dzatochnik: (Default)
А. Стругацкий, Б. Стругацкий. Собрание сочинений в 11 (12) томах. — Донецк, СПб., 2000-2003.

Первое место: «Трудно быть богом», «Хищные вещи века», «Улитка на склоне», «За миллиард лет до конца света», «Хромая судьба», «Отягощённые Злом, или Сорок лет спустя».

Второе место: «Страна багровых туч», «Путь на Амальтею», «Полдень, XXII век», «Стажёры», «Далёкая Радуга», «Понедельник начинается в субботу», «Беспокойство», «Обитаемый остров», «Дело об убийстве, или Отель «У погибшего альпиниста», «Малыш», «Пикник на обочине», «Град обреченный», «Жук в муравейнике», «Волны гасят ветер», «Жиды города Питера, или Невесёлые беседы при свечах», «Дьявол среди людей», «Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теорема этики», «Бессильные мира сего».

Третье место: «Извне», «Попытка к бегству», «Второе нашествие марсиан», «Сказка о Тройке», «Парень из преисподней», «Экспедиция в преисподнюю», «Подробности жизни Никиты Воронцова».

Никакое место: «Повесть о дружбе и недружбе».

Мысли и цитаты на Самиздате, потому что слишком много текста для поста.
dzatochnik: (Default)
Н. Ашукин, М. Ашукина. Крылатые слова. -- М., 1955; Н. Ашукин, М. Ашукина. Крылатые слова. -- 4-е изд., доп. -- М., 1988.

Прочитал два издания справочника: первое, 1955 года, и четвёртое, дополненное, 1988 года. Четвёртое действительно дополненное, но без примеров. Первое — с примерами, включая классиков марксизма, в том числе Сталина. Очень много выражений библейского происхождения — Ленин, Сталин и газета «Правда» ими охотно пользовались. Некоторые забытые выражения я бы вернул в оборот. Read more... )
dzatochnik: (Default)
В. Теккерей. Ярмарка тщеславия. -- М., 1968. -- (Библиотека всемирной литературы).

Отличный роман — несмотря на 800 страниц, не кажется затянутым. Старая добрая Англия со своими чудаками, как в романах Филдинга и Стерна. Подробное описание мира, где живут персонажи. Называние по именам всех персонажей, даже эпизодических, даже оставшихся за кадром. Ироничный и моралистичный автор, который сам появляется ближе к концу.

Очевидное сравнение с «Войной и миром», но различия огромны. В «Войне и мире» глубокий психологизм, в «Ярмарке тщеславия» психологизм довольно поверхностный, персонажи более простые. В «Войне и мире» подробное изображение исторических событий и исторических персонажей, в «Ярмарке тщеславия» история — только фон для частной жизни частных людей. Упоминаются колониальные дела: одни герои служат в Индии, другие в Вест-Индии и в Канаде. Действие одной главы даже происходит в Индии, но без всякого ориентализма. Битва при Ватерлоо показана с точки зрения персонажей, которые в ней не участвуют. Это одни из лучших глав в романе — как персонажи слышат выстрелы пушек, как ничего не знают об исходе битвы, как распространяются слухи. В «Войне и мире» есть сатира, но это только один из элементов, наряду с философией и др. В «Ярмарке тщеславия» нет философии, цель — сатира, и более ничего. Толстой наверняка внимательно читал «Ярмарку тщеславия». История Доббина и Эмилии потом отчасти повторится в истории Безухова и Наташи, хотя Безухов и Наташа — более интересные, более сложные персонажи. Доббин и Эмилия до конца остаются такими же, какими появились в начале романа, а Безухов и Наташа меняются. Чудаки Толстого — старый граф Ростов, старый князь Болконский, дядюшка Ростовых — явные родственники чудаков Теккерея и вообще чудаков английской литературы.

Самая интересная героиня — это, конечно, решительная и беспринципная авантюристка Бекки Шарп. Во второй половине автор понимает, что она становится слишком симпатична читателям и добавляет ей отрицательных черт. Сначала её равнодушие к сыну, потом измена мужу, потом пьянство и связи с тёмными личностями. Что касается сына, то тогда в реальной жизни, а не в романах, было другое отношение матерей к детям. Автор это наверняка знал, но выбрал этот простой способ изобразить женщину злодейкой. Что касается измены мужу, то муж — болван, так ему и надо. Противоположность Бекки — Эмилия. Хотя она пустышка и дурочка, но она положительная героиня. Подчёркивается, наоборот, её любовь к сыну и верность мужу. Напрасно сейчас всякие гламурные шлюхи пытаются сравнивать себя с Бекки. В то время Бекки вела себя так, как вела, по простой причине: у женщин было меньше возможностей проявить свои дарования. Мать Бекки была балетной танцовщицей, и это шокирует всех персонажей. В наше время решительность Бекки нашла бы себе применение в какой-то более или менее созидательной деятельности.

«Мучительство в школах так же узаконено, как и кнут в России» (с. 66).

«Некий циник-француз сказал, что в любовных делах всегда есть две стороны: одна любит, а другая позволяет, чтобы ее любили. Иногда любящей стороной является мужчина, иногда женщина. Не раз бывало, что какой-нибудь ослепленный пастушок по ошибке принимал бесчувственность за скромность, тупость за девическую сдержанность, полнейшую пустоту за милую застенчивость, — одним словом, гусыню — за лебедя! Быть может, и какая-нибудь наша милая читательница наряжает осла во всю пышность и блеск своего воображения, восхищаясь его тупоумием, как мужественной простотой, преклоняясь перед его себялюбием, как перед мужественной гордостью, усматривая в его глупости величественную важность; словом, обходясь с ним так, как блистательная фея Титания с неким афинским ткачом. Мне сдается, я видел, как разыгрываются в этом мире подобные «комедии ошибок» (с. 152).

«Хвалите всех подряд, скажу я таким людям, бросьте чистоплюйство, говорите комплименты всякому в глаза — и за глаза, если у вас есть основание думать, что они дойдут по назначению. Никогда не упускайте и случая сказать ласковое слово. Подобно тому как Колингвуд не мог видеть ни одного пустого местечка у себя в имении, чтобы не вынуть из кармана желудь и не посадить его тут же, так и вы поступайте с комплиментами на протяжении всей вашей жизни. Желудь ничего не стоит, но из него может вырасти огромнейший дуб» (с. 223-224).

«Мистер Джоз Седли, к счастью для своего спокойствия, не подозревал, что происходило в голове его слуги, так же как почтенный читатель и я не знаем того, что думают о нас Джон или Мэри, которым мы платим жалованье. Что думают слуги о своих господах?.. Если бы мы знали, что думают о нас наши близкие друзья и дорогие родственники, жизнь потеряла бы всякое очарование и мы все время пребывали бы в невыносимом унынии и страхе» (с. 353).

«Женщина может обладать умом и целомудрием Минервы, но мы не обратим на нее внимания, если она некрасива. Каких безумств мы не совершаем ради пары блестящих глазок! Какая глупость, произнесенная алыми губками и нежным голоском, не покажется нам приятной! И вот дамы, с присущим им чувством справедливости, решают: раз женщина красива — значит глупа. О дамы, дамы, сколько найдется среди вас и некрасивых и неумных!» (с. 451-452)

«Затем леди Джейн и ее новообретенный друг вступили в одну из тех конфиденциальных медицинских бесед о детях, к которым, как мне известно, питают пристрастие все матери да и большинство женщин вообще. Пятьдесят лет назад, когда пишущий эти строки был любознательным мальчиком, вынужденным после обеда удаляться из столовой вместе с дамами, разговоры их, помнится, главным образом касались всяких недугов. Недавно, беседуя об этом с двумя-тремя знакомыми дамами, я пришел к убеждению, что времена ничуть не изменились. Пусть мои прекрасные читательницы сами проверят это нынче же вечером, когда покинут после десерта столовую и перейдут священнодействовать в гостиную» (с. 480).

«Я не знаю ничего трогательнее такого боязливого самоунижения женщины. Как она твердит, что это она виновата, а не мужчина! Как принимает всю вину на себя! Как домогается примерного наказания за преступления, которых она не совершала, и упорно выгораживает истинного виновника! Жесточайшие обиды наносят женщинам те, кто больше всего видит от них ласки; это прирожденные трусы и тираны, и они терзают тех, кто всех смиреннее им подчиняется» (с. 571).

«Что знают мужчины о мученичестве женщин? Мы сошли бы с ума, если бы нам пришлось претерпевать сотую долю тех ежедневных мучений, которые многие женщины переносят так смиренно. Нескончаемое рабство, не получающее никакой награды; неизменная кротость и ласка, встречаемая столь же неизменной жестокостью; любовь, труд, терпение, заботы — и ни единого доброго слова в награду. Сколько их, что должны переносить все это спокойно и появляться на людях с ясным лицом, словно они ничего не чувствуют! Нежно любящие рабыни, как им приходится лицемерить!» (с. 649)

«Но в том-то и беда тех, кто хоть раз покривил душой! Когда одна небылица принимается за правду, приходится выдумывать другую, чтобы не подорвать доверия к выданным раньше векселям; и таким образом количество лжи, пущенной в обращение, неизбежно увеличивается, и опасность разоблачения растет с каждым днем» (с. 754).
dzatochnik: (Default)
Посмотрел 13 постановок Г. Товстоногова. Большинство мне понравились, с удовольствием пересмотрю. Но, честно говоря, не понял, в чём особенность режиссёрского стиля Товстоногова, его отличие от других режиссёров. (В скобках оценка: 1 — плохо; 2 — хорошо, но пересматривать не буду; 3 — отлично, буду пересматривать.) Read more... )
dzatochnik: (Default)
«Крейцерова соната» в Драмтеатре, по повести Л. Толстого, реж. А. Баргман.

Моноспектакль, в единственной роли А. Тихонов. Текст повести перетасован, повествование превращено в нелинейное. Герой один, обращается к невидимому собеседнику, т. е. к каждому зрителю. На сцене — стулья, столы, стаканы в подстаканниках, женские платья, зеркало. И большая тарелка рафинада, который герой жрёт, бросает в зеркало и т. д. Звучит «Крейцерова соната» Бетховена (зачем?). Актёрская игра великолепна, Тихонов показал свою многранность. Постановка хорошая, но не понимаю, почему спектакль попал в лонг-лист «Золотой маски».

Главная претензия к смыслу. Текст повести Толстого и перетасован, и, конечно, изрядно порезан. Порезан для того, чтобы уместиться в час времени, но не только. Он порезан так, что толстовский смысл меняется. Спектакль, в конечном счёте, — это история убийства мужем жены из-за ревности, причём оказывается, что жена сама виновата.

Женщина как сосуд греха — старая добрая мизогиническая идея, ей пронизаны вся мифология и вся литература. Если бы Толстой хотел выразить такую идею, то он не был тем Толстым, которого знает весь мир. Он не был бы тем Толстым, который, по словам В. Шкловского, «учит видеть неправильное в обычном». Повесть оригинальнее, сложнее, откровеннее. А спектакль банален, прост и ханжески стыдлив. Прошло сто лет после смерти Толстого, но некоторые его мысли до сих пор так пугают, что хорошие режиссёры и актёры не решаются оглашать их со сцены.

Теперь я, кажется, посмотрел все спектакли Баргмана в ТДТ, и ещё раз убедился, что его «С любимыми не расставайтесь» — действительно выдающийся спектакль, и больше у режиссёра ничего похожего нет. Увы!
dzatochnik: (Default)
«То, что в продолжение этих трех месяцев видел Нехлюдов, представлялось ему в следующем виде: из всех живущих на воле людей посредством суда и администрации отбирались самые нервные, горячие, возбудимые, даровитые и сильные и менее, чем другие, хитрые и осторожные люди, и люди эти, никак не более виновные или опасные для общества, чем те, которые оставались на воле, во-первых, запирались в тюрьмы, этапы, каторги, где и содержались месяцами и годами в полной праздности, материальной обеспеченности и в удалении от природы, семьи, труда, то есть вне всех условий естественной и нравственной жизни человеческой. Это во-первых. Во-вторых, люди эти в этих заведениях подвергались всякого рода ненужным унижениям — цепям, бритым головам, позорной одежде, то есть лишались главного двигателя доброй жизни слабых людей — заботы о мнении людском, стыда, сознания человеческого достоинства. В-третьих, подвергаясь постоянной опасности жизни, — не говоря уже об исключительных случаях солнечных ударов, утопленья, пожаров, — от постоянных в местах заключения заразных болезней, изнурения, побоев, люди эти постоянно находились в том положении, при котором самый добрый, нравственный человек из чувства самосохранения совершает и извиняет других в совершении самых ужасных по жестокости поступков. В-четвертых, люди эти насильственно соединялись с исключительно развращенными жизнью (и в особенности этими же учреждениями) развратниками, убийцами и злодеями, которые действовали, как закваска на тесто, на всех еще не вполне развращенных употребленными средствами людей. И, в-пятых, наконец, всем людям, подвергнутым этим воздействиям, внушалось самым убедительным способом, а именно посредством всякого рода бесчеловечных поступков над ними самими, посредством истязания детей, женщин, стариков, битья, сечения розгами, плетьми, выдавания премии тем, кто представит живым или мертвым убегавшего беглого, разлучения мужей с женами и соединения для сожительства чужих жен с чужими мужчинами, расстреляния, вешания, — внушалось самым убедительным способом то, что всякого рода насилия, жестокости, зверства не только не запрещаются, но разрешаются правительством, когда это для него выгодно, а потому тем более позволено тем, которые находятся в неволе, нужде и бедствиях.

Все это были как будто нарочно выдуманные учреждения для произведения сгущенного до последней степени такого разврата и порока, которого нельзя было достигнуть ни при каких других условиях, с тем чтобы потом распространить в самых широких размерах эти сгущенные пороки и разврат среди всего народа. «Точно как будто была задана задача, как наилучшим, наивернейшим способом развратить как можно больше людей», — думал Нехлюдов, вникая в то, что делалось в острогах и этапах. Сотни тысяч людей ежегодно доводились до высшей степени развращения, и когда они были вполне развращены, их выпускали на волю, для того чтобы они разносили усвоенное ими в тюрьмах развращение среди всего народа».

Лев Толстой, «Воскресение».
dzatochnik: (Default)
Перечитываю "Войну и мир". Нашёл ещё одну любопытную параллель с "Обитаемым островом". Две цитаты: первая из "ОО", вторая из "ВиМ".

***

"– Будет исполнено! – прокричал Гай, охваченный неописуемым восторгом. Волна радости, гордости, счастья, горячая волна упоения преданностью захлестнула его, подхватила, понесла к небу. О, эти сладостные минуты восторга, незабываемые минуты, сотрясающие все существо, минуты, когда вырастают крылья, минуты ласкового презрения ко всему грубому, материальному, телесному... Минуты, когда хочешь огня и приказа, когда жаждешь, чтобы приказ соединил тебя с огнем, швырнул тебя в огонь, на тысячи врагов, на разверстые жерла, навстречу миллионам пуль... и это еще не все, будет еще слаще, восторг ослепит и сожжет... О огонь! О слава! Приказ, приказ! И вот оно, вот оно!... Он встает, этот рослый сильный красавец, гордость бригады, наш капрал Варибобу, как огненный факел, как статуя славы и верности, и он запевает, а мы все подхватываем, все как один...

(...)

Знаете ли вы нас, Неизвестные Отцы наши, поднимите усталые лица и взгляните на нас, ведь вы всё видите, так неужели вы не видите, что мы здесь, на далекой жестокой окраине нашей страны, с восторгом умрем в муках за счастье Родины!.."

***

"Ростов, стоя в первых рядах кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.

Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому-то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.

– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал-марша; потом «урра!», генерал-марш и опять «урра!» и «yppa!!», которые, все усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.

(...)

«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов. – Я бы умер от счастия».

(...)

«Только умереть, умереть за него!» – думал Ростов".
dzatochnik: (Default)
«Видел во сне, что я открыл, что мнение Белинского заключалось главное в том, что социальные мысли справедливы только тогда, когда их пуссируют до конца».

Лев Толстой, записные книжки от 17 октября 1856 года. В. Шкловский цитирует в биографии Толстого и объясняет, что пуссировать - это значит продвигать (видимо, от фр. pousse). Посмотрел в оригинале: там с одной "с".
dzatochnik: (Default)
1. В "Словаре Сатаны" Бирс несколько раз упоминает наше благословенное отечество и его жителей. Цитируем в пер. С. Барсова:

"Монарх сущ. – Человек, чья работа заключается в царствовании. Прежде монарх правил, о чем свидетельствует само это слово и в чем могли убедиться многие и многие. В России и в странах Востока монархи до сих пор значительно влияют на жизнь общества, да и на местоположение человеческих голов тоже..."

"Нигилист сущ. – Русский, отрицающий существование всего, кроме Толстого. Лидером школы является Толстой".

"Роман сущ. – Распухший короткий рассказ. ... Искусство писать романы – в том виде, в каком оно бытовало в прежние времена, – давно уже умерло повсюду, кроме России, где романистика только начинается".

"Русский сущ. – Человек с европейской внешностью и монгольской душой. Отличается взрывами сентиментальности".

Толстого Бирс точно читал. Одна из рецензий Бирса, включённая в собрание сочинений, посвящена "Крейцеровой сонате".

2. Видимо, псевдо-словарная форма "Записей и выписок" Михаила Гаспарова - это влияние "Словаря Сатаны". Тем более, что Бирс в "Записях и выписках" цитируется, в частности его слова о романе в России (с. 177). Кажется, ни один из рецензентов не обратил на это внимание, потому что это писатель "малоуважаемый", как его определяет сам Гаспаров (с. 16).

3. Варлам Шаламов писал:

"Когда-то мне доставляло немало хлопот – во время сюжетных стихов – ощущение вечных следов борьбы с такими писателями, как Амброз Бирс, например. У нас его мало знают, но «Три смерти доктора Аустино» испытал явное влияние какого-то рассказа Бирса. ... В «Колымских рассказах» я уже не болел никакой подражательностью..."

"Три смерти доктора Аустино" - любопытный рассказ. Он написан и опубликован между первым и вторым сроком и при всей своей условности, напоминающей не только Бирса, но и Грина, полон реалий, с которыми автор познакомился в лагере (о начальнике тюрьмы: "Это он совершенствовал систему горячих и ледяных карцеров. Это он, зверь с высшим образованием, собственноручно избивал заключенных").

Между тем, было бы интересно и "Колымские рассказы" рассмотреть через Бирса.

4. ...