Entry tags:
Спектакль «Ч-чайка» в ТДТ
Никаких происшествий нет, первый снег, всё отлично, поэтому опять сходил в театр. «Ч-чайка» — шестой из спектаклей Романа Габриа в ТДТ. Я смотрел пять, и все мне в разной степени понравились. Не рискну сказать, что Габриа — лучший режиссёр, который работает в Тюмени. Скажу так: Габриа — мой любимый театральный режиссёр.
Вроде бы очевидный выбор актёров. Тихонова в роли Аркадиной — опять властная дама, как в «Молодости», «Обыкновенном чуде»... Илюшина в роли Заречной — опять девочка-оторва, как в «Ромео и Джульетте», «Восьми женщинах»... Тихонов в роли Тригорина — опять демоническая личность, как в «Господах Головлёвых», «Крейцеровой сонате»... (Если бы Скобелев остался, то он бы наверняка играл Тригорина.) Но есть нюансы. Аркадина в своей властности доходит до карикатуры. Заречная во втором действии появляется как растолстевшая тётка, и этот образ даёт больше возможности актрисе: «Зато я педагог!» Тригорин — не такой уж демонический, просто самовлюблённый, безмозглый «инфлюенсер», если я правильно понимаю это слово. Второстепенные роли играют Белозерских, у которого мало заметных ролей, Волошенко, Калинин.
Совсем неочевидный выбор: Николай Падалко в роли Треплева. Работник театра без театрального образования, который как-то оказался в труппе, обычно он играет в массовке, иногда произносит реплики. Здесь ему дана главная роль, и какая роль! Я-то думал, что её будет играть Аузин, но тогда весь выбор актёров был бы очевидным. Этот неожиданный выбор, который многое говорит о режиссёре, полностью оправдался. Падалко оказался отличным актёром, которому просто не давали себя проявить. Кажется, что в работе над ролью он взял за основу манеры самого Габриа. Даже его «дефект речи» обыгран: в финале Аркадина, возмущаясь современным театром, говорит, что со сцены должна звучать правильная речь.
Спектакль начинается с аудио и видео — медийного шума: интервью Газманова, выступление священника, «Своя игра» (я смотрел этот выпуск и тоже, как герой спектакля, сказал: «Гашек», — после того, как игрок сказал: «Чапек»). Весь спектакль звучат песня Антонова «Я буду долго гнать велосипед», песня Газманова «Дождись» и ещё что-то из дискотеки 80-х. Как в спектакле «Молодость» Чащина, создаётся контраст между трагическими событиями, разговорами о высоком — и попсовыми песнями. На поклонах звучит «Старый отель» Агузаровой, что, как заметила Наталья, напоминает финал «Ассы».
Как обычно у Габриа, текст изменён — по сути, это новая пьеса по мотивам «Чайки». В «Каренине» он перенёс действие во времена оттепели, а здесь — в наши дни. Конечно, это проявляется внешне — шашлыки, смартфоны и т. д., — но не только. Треплев уже знает историю театра 20-го века и не говорит, что нужны новые формы, ведь все возможные формы придуманы. Он говорит, что нужно заново изобрести театр, но не знает, как это сделать. Понятно, что сам спектакль — это и есть попытка заново изобрести театр.
Начало вроде бы во вполне традиционном духе. Реалистические декорации — дачный домик, сортир, грязь. На фоне этих декораций герои молча что-то делают, вполголоса разговаривают. Потом эта традиционность разрушается: герои обращаются прямо в зал, разговаривают со зрителями, заставляют их стать частью спектакля. Спектакль Треплева — спектакль в спектакле — поставлен другим режиссёром. Никакого монолога про «львов, орлов и куропаток» тут нет. Выходит актриса Илюшина и от своего имени говорит, что сейчас будет говорить от имени режиссёра, а потом от имени режиссёра говорит, что спектакль Треплева ставить вообще не надо. Она же разрешает недовольным зрителям прямо сейчас уйти, и некоторые этим разрешением пользуются. Это соединение реалистичности, натуралистичности — Треплев моет ноги дяде, бьётся в припадке — с условностью следует через весь спектакль. Это мой любимый тип театра — не традиционное чтение по ролям, но и не превращение театра в перфоманс, в имитацию ритуала.
Вроде бы очевидный выбор актёров. Тихонова в роли Аркадиной — опять властная дама, как в «Молодости», «Обыкновенном чуде»... Илюшина в роли Заречной — опять девочка-оторва, как в «Ромео и Джульетте», «Восьми женщинах»... Тихонов в роли Тригорина — опять демоническая личность, как в «Господах Головлёвых», «Крейцеровой сонате»... (Если бы Скобелев остался, то он бы наверняка играл Тригорина.) Но есть нюансы. Аркадина в своей властности доходит до карикатуры. Заречная во втором действии появляется как растолстевшая тётка, и этот образ даёт больше возможности актрисе: «Зато я педагог!» Тригорин — не такой уж демонический, просто самовлюблённый, безмозглый «инфлюенсер», если я правильно понимаю это слово. Второстепенные роли играют Белозерских, у которого мало заметных ролей, Волошенко, Калинин.
Совсем неочевидный выбор: Николай Падалко в роли Треплева. Работник театра без театрального образования, который как-то оказался в труппе, обычно он играет в массовке, иногда произносит реплики. Здесь ему дана главная роль, и какая роль! Я-то думал, что её будет играть Аузин, но тогда весь выбор актёров был бы очевидным. Этот неожиданный выбор, который многое говорит о режиссёре, полностью оправдался. Падалко оказался отличным актёром, которому просто не давали себя проявить. Кажется, что в работе над ролью он взял за основу манеры самого Габриа. Даже его «дефект речи» обыгран: в финале Аркадина, возмущаясь современным театром, говорит, что со сцены должна звучать правильная речь.
Спектакль начинается с аудио и видео — медийного шума: интервью Газманова, выступление священника, «Своя игра» (я смотрел этот выпуск и тоже, как герой спектакля, сказал: «Гашек», — после того, как игрок сказал: «Чапек»). Весь спектакль звучат песня Антонова «Я буду долго гнать велосипед», песня Газманова «Дождись» и ещё что-то из дискотеки 80-х. Как в спектакле «Молодость» Чащина, создаётся контраст между трагическими событиями, разговорами о высоком — и попсовыми песнями. На поклонах звучит «Старый отель» Агузаровой, что, как заметила Наталья, напоминает финал «Ассы».
Как обычно у Габриа, текст изменён — по сути, это новая пьеса по мотивам «Чайки». В «Каренине» он перенёс действие во времена оттепели, а здесь — в наши дни. Конечно, это проявляется внешне — шашлыки, смартфоны и т. д., — но не только. Треплев уже знает историю театра 20-го века и не говорит, что нужны новые формы, ведь все возможные формы придуманы. Он говорит, что нужно заново изобрести театр, но не знает, как это сделать. Понятно, что сам спектакль — это и есть попытка заново изобрести театр.
Начало вроде бы во вполне традиционном духе. Реалистические декорации — дачный домик, сортир, грязь. На фоне этих декораций герои молча что-то делают, вполголоса разговаривают. Потом эта традиционность разрушается: герои обращаются прямо в зал, разговаривают со зрителями, заставляют их стать частью спектакля. Спектакль Треплева — спектакль в спектакле — поставлен другим режиссёром. Никакого монолога про «львов, орлов и куропаток» тут нет. Выходит актриса Илюшина и от своего имени говорит, что сейчас будет говорить от имени режиссёра, а потом от имени режиссёра говорит, что спектакль Треплева ставить вообще не надо. Она же разрешает недовольным зрителям прямо сейчас уйти, и некоторые этим разрешением пользуются. Это соединение реалистичности, натуралистичности — Треплев моет ноги дяде, бьётся в припадке — с условностью следует через весь спектакль. Это мой любимый тип театра — не традиционное чтение по ролям, но и не превращение театра в перфоманс, в имитацию ритуала.