NB

Гастрольный спектакль Пермского театра-театра «Jesus Christ Superstar» на сцене Драмтеатра.

Вся композиция рок-оперы сохранена — полагаю, её просто нельзя менять по контракту. Живая музыка — оркестр и рок-группа — и живое исполнение. Артисты все более или менее на местах. Главное, что Иисус и Иуда хороши. Иисус — не блондин, а брюнет «восточного типа». Действительно, сколько можно изображать Иисуса как голубоглазого блондина? Ирод не очень, с такой-то козырной песней. Анна и Пилат поют по-дилетантски.

В декорациях буквальное сочетание прошлого и настоящего: полсцены занимает полуупавшее античное сооружение с колоннами, а видео на заднике показывает небоскрёбы или телерепортажи. Причём полуупавшее сооружение разделено на четыре части трещинами — крест на сцене присутствует с самого начала. Намёка именно на российскую современность нет. Можно, конечно, считать, что солдаты выглядят как омоновцы, но так выглядят полицейские спецподразделения во всех странах.

Режиссёр проявил не слишком большую фантазию и не очень-то продумал большинство эпизодов. Использование видео вовсе не компенсирует отсутствие чисто театральных приёмов. Симон Зилот и ученики Иисуса избивают солдат, как в фильме 2000 года. Торговцы в храме — не торговцы, а гламурные персонажи. В песне Ирода один из солдат начинает подтанцовывать, и потом Ирод говорит: «А ты зайди ко мне», — это единственная отсебятина в тексте. Самоубийство Ирода условно: он обматывает шею верёвкой и встаёт на колени. Распятия Иисуса вообще нет: поднимается пустой крест, а Иисус выходит из-за кулис, живой-живёхонек, и уходит с апостолами. Он воскрес быстрее, чем умер.

Название спектакля на английском, Иисуса называют Джизус, песни исполняются на смеси русского и английского в разных сочетаниях, при этом русский текст выводится на табло. Песня Иисуса в Гефсиманском саду полностью на английском, а песня Ирода полностью на русском. Можно это трактовать как то, что история для нас наполовину чужая, а можно и как то, что это международная история, и не важно, на каком языке она звучит.

Перевод сделан в традициях «советской школы перевода», с провалами на месте ключевых фраз, с синонимами там, где в оригинале повторяются одни и те же фразы — например, в переводе фразы «What’s the buzz? Tell me what’s a-happenin’?». Удачное обновление текста: когда Иуда в конце поёт о том, что в Израиле того времени не было «mass communication», в переводе он поёт, что в то время не было интернета. Интересно обыгрывание разных значений слов «еврей» и «жид», невозможное в оригинале. Когда Пилат спрашивает, кого привели, ему отвечают: «Это царь жидов». Ирод вместо «Come on, King of the Jews» поёт: «C’mon, царь ты наш».

В целом, рок-опера настолько крутая, что испортить её трудно. Просто послушать её вживую — это как послушать вживую, например, 45-ю симфонию Гайдна. Не важно, насколько гениальны исполнители, лишь бы были профессионалами. А пермская постановка очевидно профессиональна, театр набил руку на мюзиклах. Да, местами банальная работа режиссёра, но артисты всё спасают, спасибо им.

Зрители пытались аплодировать после каждой песни, но перерывов между песнями не было, так что аплодисменты быстро смолкали. Похоже, все мучились вопросом: «Хлопать или не хлопать?». После некоторых песен всё же хлопали. В конце все встали. Ничего в этом спектакле не вызвало отторжения зрителя, в отличие от «Маленьких трагедий».

*

Конечно, в современной России эту вещь надо ставить так. Каиафа и Анна одеты в одежды православных попов. У Пилата висит портрет Путина. В толпе, которая требует распять Иисуса, держат портреты Сталина и дедов из «Бессмертного полка». Иисуса бьют казаки и менты, а вместо тернового венца надевают противогаз, ментовский «слоник». У Каиафы и Анны, у Пилата, у Ирода на шее висят крестики. Когда Пётр отрекается от Иисуса, он тоже показывает крестик, как бы говоря: «Я не имею с ним ничего общего! Вот, у меня даже крестик есть!»

Тюменская реальность, кстати, сама предложила декорацию для подобной постановки. 22 июня, в день начала ужасной войны, тюменские власти не придумали ничего лучше, как устроить на площади возле театра выставку военной техники. И вот представьте, что посреди этой техники появляется чувак и начинает нести чушь, вроде «Возлюби врага своего», «Подставь другую щёку», «Отдай последнюю рубашку», «Не копите сокровищ на земле». И т. д.

Пересмотрел в ожидании спектакля Пермского театра. Отличное кино. Отличная музыка, конечно. Сочетание театральной условности и реальных библейских пейзажей. Сочетание прошлого и настоящего. Амбивалентный Иуда — по сути, второй главный персонаж после Иисуса. Осторожные Каиафа и Анна и традиционно сомневающийся Пилат. Весёлый тусовщик Ирод. Иисус и его сторонники — толпа хиппанов. У них нет никакой программы, никакого желания изменить людей, никакого ожидания конца света (только Симон Зилот говорит о борьбе с римлянами). Иисус не произносит ничего похожего на Нагорную проповедь. Он живёт и радуется, пока не становится слишком популярным — суперзвезда! — и тогда его популярность вступает в конфликт с духовной и светской властью.

Иисус Христос — мощный образ, созданный человеческим воображением, и не важно, была ли там историческая основа или её не было. Иисус — такой же образ, как Гильгамеш или Прометей. Как Гильгамеш и Прометей являются всеобщим достоянием, так Иисус является всеобщим достоянием. Он принадлежит всем, даже атеистам, и ни у кого, ни у какой религиозной организации, нет монополии на трактовку этого образа. Есть версия Ренана, есть версия Булгакова, есть версия Стругацких, есть версия Эндрю Ллойда Веббера и Тима Райса.