Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу / Пер. и комм. [А. Ковалевского] под ред. И. Крачковского. — М., Л., 1939.
А. Ковалевский. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. — Харьков, 1956.
Habent sua fata libelli (книги имеют свою судьбу). У книги Ахмеда ибн Фадлана судьба непростая, как и у многих людей, с ней связанных*. Про самого Ибн Фадлана не известно ничего, кроме того, что в 921-922 годах он возглавлял посольство багдадского халифа к правителю волжских булгар. После возвращения он написал книгу о своём путешествии, где рассказал о нравах и обычаях среднеазиатских и поволжских народов (огузы, башкиры, булгары, хазары, а также русы), о чудесах природы (северное сияние, носорог и др.). Веками она не привлекала особого внимания, хотя редкие читатели у неё были. В начале 13-го века её читал Йакут ар-Руми, то есть Йакут Византиец. Ребёнком он был продан в рабство, потом получил свободу, стал книготорговцем, изучал рукописи в библиотеках Египта, Сирии, Ирана, спасся от нашествия монголов. В своём энциклопедическом труде под названием «Географический словарь» он привёл фрагменты из книги Ибн Фадлана, добавив разоблачительные комментарии. Пересказы книги Ибн Фадлана появились в двух персидских энциклопедиях: «Диковинки творений» Наджиба Хамадани (12-й век) и «Семь климатов» Амина Рази (16-й век).
В Европе о книге Ибн Фадлана узнали только в начале 19-го века, когда фрагмент о русах, помещённый в энциклопедии Йакута, перевёл датский ориенталист Йенс Расмуссен. Тогда книгу Ибн Фадлана начали изучать и в России. Первым был Христиан Мартин Френ, один из многочисленных выходцев из Германии, развивавших российскую науку. И его, и других российских историков больше всего интересовало описание русов. Мимо не могли пройти ни Карамзин, ни Соловьёв, ни Ключевский. Художник Генрих Семирадский написал картину «Похороны знатного руса». Были и скептики: археолог Александр Спицын считал, что Ибн Фадлан никуда не ездил и всё сочинил.
Дальше следует поворот, достойный романов Умберто Эко и Артуро Переса-Риверте. Ахметзаки Валидов (Валиди), башкирский националист, член партии эсеров, депутат Учредительного собрания, в гражданской войне сражался и за большевиков, и против большевиков, а потом эмигрировал. В 1923 году в иранском городе Мешхеде он нашёл рукопись книги Ибн Фадлана. У него не было фотоаппарата, и ему пришлось переписывать рукопись. «От этой находки радости моей не было конца», — вспоминал он. В 1939 году Валидов опубликовал в Германии немецкий перевод Мешхедской рукописи.
В том же году в СССР вышел русский перевод. Это очень необычное издание: в нём указан только редактор перевода академик Игнатий Крачковский, но не указан автор перевода, предисловия и комментариев. О причинах догадаться легко: автор перевода, Андрей Ковалевский, в 1938 году был арестован. Пять лет он провёл в лагере на Урале, на строительстве железной дороги. После выхода на свободу он, несмотря на трудности, продолжил свою работу. В 1956 году он опубликовал новый перевод книги Ибн Фадлана, с новыми предисловием и комментариями. По сути, эти две книги Ковалевского — двухчастная монография об Ибн Фадлане. Переводы значительно различаются, поскольку переводчик ставил перед собой разные цели. Первый раз он хотел как можно точнее перевести именно Мешхедскую рукопись. Буквальный перевод многим не понравился из-за тяжеловесности. Второй раз цель была более сложной: реконструкция полного текста на основе всех имеющихся источников — Мешхедской рукописи, фрагментов из энциклопедии Йакута, пересказов из двух персидских авторов. Это наиболее полный перевод книги Ибн Фадлана на русский язык.
Раньше я уже читал эту книгу. Конечно, больше всего меня тоже интересовали русы. Какое мне дело до огузов или булгар? Русы — это же скандинавы, норманны, викинги, варяги. Они повлияли на историю всей Европы, открыли Исландию, Гренландию, Америку. Поэтому я читал и роман знаменитого писателя Майкла Крайтона «Пожиратели мёртвых», где Ибн Фадлан стал соратником викинга Беовульфа в борьбе с недовымершими неандертальцами-людоедами. Изучение чувашского языка несколько поколебало мой европоцентризм. Ведь чуваши происходят от обитателей Волжской Булгарии. Герои книги Ибн Фадлана — носители языка, который через пятьсот лет превратится в чувашский. Некоторые реалии Волжской Булгарии Ковалевский объясняет с помощью чувашского языка. Булгарское название реки Волги звучит прямо по-чувашски — А́тыл.
Ковалевский внёс и более непосредственный вклад в чувашеведение: ещё до второго перевода он написал книгу «Чуваши и булгары по данным Ахмеда ибн Фадлана». (В предисловиях к переводам Ибн Фадлана Ковалевский умудрился избежать ритуального цитирования классиков марксизма-ленинизма, а книга о чувашах и булгарах начинается с цитат Сталина.) В этой книге он приводит версию происхождения чувашей, которая не вполне совпадает с версией, принятой у современных чебоксарских историков. Впрочем, научные споры о происхождении чувашей и чувашского языка ведутся до сих пор, и нам, дилетантам, лучше помолчать. На чисто эмоциональном уровне меня, признаюсь, завораживает картина многовекового Исхода предполагаемых предков чувашей (и казанских татар!) из Центральной Азии в Причерноморье и Приазовье, а оттуда в Поволжье. Мне видится усмешка истории в том, как кочевники-завоеватели, которые мыли кожаные сапоги в Чёрном море, превратились в мирных земледельцев, говоривших: тӳрри ҫӑпатапа, кукӑрри атӑпа (правда в лаптях, кривда в сапогах).
Книги путешественников прошлых веков... Авторы жили в разных странах, в разное время, они путешествовали в разных направлениях, с разными целями. Грек объезжает всю античную Ойкумену от Египта до Тавриды, итальянский купец едет в Монголию, русский купец случайно попадает в Индию, русский офицер изучает Центральную Азию, британский миссионер изучает Южную Африку, ирландский офицер строит мост в Восточной Африке и охотится на львов-людоедов. Так на свет появляются увлекательные книги, которые демонстрируют, что все путешественники, несмотря на различия, похожи своим взглядом на мир. Конечно, у них всегда есть какие-то практические, эгоистические цели — дипломатия, шпионаж, честолюбие. Но ведь не только. Они с таким педантизмом картографируют свои маршруты, с таким увлечением описывают мельчайшие детали обычаев разных народов и повадки невероятных животных. Любопытство, простое человеческое любопытство — вот что ими движет.
Иначе к чему такое подробное, на зависть позднейшим этнографам, описание похорон знатного руса? Разве оно поможет добиться исламизации Поволжья, усиления власти багдадского халифа, принесёт автору деньги или славу? Автор с любопытством наблюдал необычное зрелище и решил зафиксировать его для вечности. Прошли столетия, и с этим описанием с таким же любопытством ознакомились исследователи, художники, обычные читатели. От автора не осталось ничего, кроме имени, — но книга осталась. «Эпӗ вилсен, мӗн юлать?» («Когда я умру, что останется?»).
* Не считая работ Ковалевского, сведения взяты, в основном, из статьи: Д. Арапов. Исследователи «Записки» Ибн Фадлана в России // Славяноведение, 1999, № 3.
А. Ковалевский. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. — Харьков, 1956.
Habent sua fata libelli (книги имеют свою судьбу). У книги Ахмеда ибн Фадлана судьба непростая, как и у многих людей, с ней связанных*. Про самого Ибн Фадлана не известно ничего, кроме того, что в 921-922 годах он возглавлял посольство багдадского халифа к правителю волжских булгар. После возвращения он написал книгу о своём путешествии, где рассказал о нравах и обычаях среднеазиатских и поволжских народов (огузы, башкиры, булгары, хазары, а также русы), о чудесах природы (северное сияние, носорог и др.). Веками она не привлекала особого внимания, хотя редкие читатели у неё были. В начале 13-го века её читал Йакут ар-Руми, то есть Йакут Византиец. Ребёнком он был продан в рабство, потом получил свободу, стал книготорговцем, изучал рукописи в библиотеках Египта, Сирии, Ирана, спасся от нашествия монголов. В своём энциклопедическом труде под названием «Географический словарь» он привёл фрагменты из книги Ибн Фадлана, добавив разоблачительные комментарии. Пересказы книги Ибн Фадлана появились в двух персидских энциклопедиях: «Диковинки творений» Наджиба Хамадани (12-й век) и «Семь климатов» Амина Рази (16-й век).
В Европе о книге Ибн Фадлана узнали только в начале 19-го века, когда фрагмент о русах, помещённый в энциклопедии Йакута, перевёл датский ориенталист Йенс Расмуссен. Тогда книгу Ибн Фадлана начали изучать и в России. Первым был Христиан Мартин Френ, один из многочисленных выходцев из Германии, развивавших российскую науку. И его, и других российских историков больше всего интересовало описание русов. Мимо не могли пройти ни Карамзин, ни Соловьёв, ни Ключевский. Художник Генрих Семирадский написал картину «Похороны знатного руса». Были и скептики: археолог Александр Спицын считал, что Ибн Фадлан никуда не ездил и всё сочинил.
Дальше следует поворот, достойный романов Умберто Эко и Артуро Переса-Риверте. Ахметзаки Валидов (Валиди), башкирский националист, член партии эсеров, депутат Учредительного собрания, в гражданской войне сражался и за большевиков, и против большевиков, а потом эмигрировал. В 1923 году в иранском городе Мешхеде он нашёл рукопись книги Ибн Фадлана. У него не было фотоаппарата, и ему пришлось переписывать рукопись. «От этой находки радости моей не было конца», — вспоминал он. В 1939 году Валидов опубликовал в Германии немецкий перевод Мешхедской рукописи.
В том же году в СССР вышел русский перевод. Это очень необычное издание: в нём указан только редактор перевода академик Игнатий Крачковский, но не указан автор перевода, предисловия и комментариев. О причинах догадаться легко: автор перевода, Андрей Ковалевский, в 1938 году был арестован. Пять лет он провёл в лагере на Урале, на строительстве железной дороги. После выхода на свободу он, несмотря на трудности, продолжил свою работу. В 1956 году он опубликовал новый перевод книги Ибн Фадлана, с новыми предисловием и комментариями. По сути, эти две книги Ковалевского — двухчастная монография об Ибн Фадлане. Переводы значительно различаются, поскольку переводчик ставил перед собой разные цели. Первый раз он хотел как можно точнее перевести именно Мешхедскую рукопись. Буквальный перевод многим не понравился из-за тяжеловесности. Второй раз цель была более сложной: реконструкция полного текста на основе всех имеющихся источников — Мешхедской рукописи, фрагментов из энциклопедии Йакута, пересказов из двух персидских авторов. Это наиболее полный перевод книги Ибн Фадлана на русский язык.
Раньше я уже читал эту книгу. Конечно, больше всего меня тоже интересовали русы. Какое мне дело до огузов или булгар? Русы — это же скандинавы, норманны, викинги, варяги. Они повлияли на историю всей Европы, открыли Исландию, Гренландию, Америку. Поэтому я читал и роман знаменитого писателя Майкла Крайтона «Пожиратели мёртвых», где Ибн Фадлан стал соратником викинга Беовульфа в борьбе с недовымершими неандертальцами-людоедами. Изучение чувашского языка несколько поколебало мой европоцентризм. Ведь чуваши происходят от обитателей Волжской Булгарии. Герои книги Ибн Фадлана — носители языка, который через пятьсот лет превратится в чувашский. Некоторые реалии Волжской Булгарии Ковалевский объясняет с помощью чувашского языка. Булгарское название реки Волги звучит прямо по-чувашски — А́тыл.
Ковалевский внёс и более непосредственный вклад в чувашеведение: ещё до второго перевода он написал книгу «Чуваши и булгары по данным Ахмеда ибн Фадлана». (В предисловиях к переводам Ибн Фадлана Ковалевский умудрился избежать ритуального цитирования классиков марксизма-ленинизма, а книга о чувашах и булгарах начинается с цитат Сталина.) В этой книге он приводит версию происхождения чувашей, которая не вполне совпадает с версией, принятой у современных чебоксарских историков. Впрочем, научные споры о происхождении чувашей и чувашского языка ведутся до сих пор, и нам, дилетантам, лучше помолчать. На чисто эмоциональном уровне меня, признаюсь, завораживает картина многовекового Исхода предполагаемых предков чувашей (и казанских татар!) из Центральной Азии в Причерноморье и Приазовье, а оттуда в Поволжье. Мне видится усмешка истории в том, как кочевники-завоеватели, которые мыли кожаные сапоги в Чёрном море, превратились в мирных земледельцев, говоривших: тӳрри ҫӑпатапа, кукӑрри атӑпа (правда в лаптях, кривда в сапогах).
Книги путешественников прошлых веков... Авторы жили в разных странах, в разное время, они путешествовали в разных направлениях, с разными целями. Грек объезжает всю античную Ойкумену от Египта до Тавриды, итальянский купец едет в Монголию, русский купец случайно попадает в Индию, русский офицер изучает Центральную Азию, британский миссионер изучает Южную Африку, ирландский офицер строит мост в Восточной Африке и охотится на львов-людоедов. Так на свет появляются увлекательные книги, которые демонстрируют, что все путешественники, несмотря на различия, похожи своим взглядом на мир. Конечно, у них всегда есть какие-то практические, эгоистические цели — дипломатия, шпионаж, честолюбие. Но ведь не только. Они с таким педантизмом картографируют свои маршруты, с таким увлечением описывают мельчайшие детали обычаев разных народов и повадки невероятных животных. Любопытство, простое человеческое любопытство — вот что ими движет.
Иначе к чему такое подробное, на зависть позднейшим этнографам, описание похорон знатного руса? Разве оно поможет добиться исламизации Поволжья, усиления власти багдадского халифа, принесёт автору деньги или славу? Автор с любопытством наблюдал необычное зрелище и решил зафиксировать его для вечности. Прошли столетия, и с этим описанием с таким же любопытством ознакомились исследователи, художники, обычные читатели. От автора не осталось ничего, кроме имени, — но книга осталась. «Эпӗ вилсен, мӗн юлать?» («Когда я умру, что останется?»).
* Не считая работ Ковалевского, сведения взяты, в основном, из статьи: Д. Арапов. Исследователи «Записки» Ибн Фадлана в России // Славяноведение, 1999, № 3.