Р. Акутагава. Новеллы. -- М., 1974. -- (Библиотека всемирной литературы).Акутагава и его рассказ «Menzura Zoili» упоминаются в романе Стругацких «Хромая судьба», который я читал много-много раз. Но заинтересовался я Акутагавой после того, как в одном эссе Бродского вычитал его фразочку «У меня нет принципов, у меня есть только нервы». Наверное, я бы не стал его читать из-за одной фразочки, но вскоре случайно увидел в университетской библиотеке БВЛовский том с предисловием А. Стругацкого и тут же взял его почитать.
Рассказы Акутагавы — справедливо называемые новеллами — мне тогда чрезвычайно понравились. И исторические сюжеты, насыщенные психологизмом, типа «Ворот Расёмон», и остросюжетные психологические рассказы типа «Носового платка», и мистика-фантастика типа «Мадонны в чёрном», и квазидетективы, из которых самый оригинальный «В чаще» — один из самых оригинальных рассказов в мировой литературе. Конечно, невыносимые «Зубчатые колёса»: «Неужели не найдется никого, кто бы потихоньку задушил меня, пока я сплю?» Конечно, парадоксальные «Слова пигмея», откуда Бродский взял упомянутую фразочку. Правда, здесь она выглядела иначе: «У меня нет совести, у меня есть только нервы». До сих пор не знаю, откуда взялось это различие: наверное, Бродский читал какой-то английский перевод. Потом я хотел прочитать больше Акутагавы и даже купил и прочитал трёхтомник с рассказами, эссе, письмами. (Тогда удивился, что в трёхтомник не включены рассказы и повесть, переведённые А. Стругацким. По какой причине? Не смогли договориться с наследниками? Или это месть японистов, которые обиделись на Стругацкого из-за того, что ему доверили писать предисловие к БВЛовскому тому?)
Теперь вот перечитал БВЛовский том, хотя по плану был Гашек, которого я давно хотел прочитать. Но Гашека я читать просто не смог и перескочил на следующий пункт. Акутагава меня не разочаровал. И тогда он попал в моё настроение, и теперь он попал в моё нынешнее настроение. И тогда я завидовал его разнообразию, и теперь я опять позавидовал. Тогда я видел только влияние Гоголя в рассказах «Бататовая каша» и «Нос» и Чехова в рассказе «Сад», а теперь увидел влияние Мериме, Мопассана, Франса, которых наконец прочитал. Теперь смотрю на трёхтомник и думаю: может, перечитать?
«Правящая нами мораль — это отравленная капитализмом мораль феодализма. Она приносит только вред и никаких благодеяний» («Слова пигмея», с. 522).
«Человеческая жизнь похожа на коробку спичек. Обращаться с ней серьезно — смешно. Обращаться не серьезно опасно» («Слова пигмея», с. 524).
«Причина, по которой нет совершенных утопий, состоит, в общем, в следующем. Если считать, что человек как таковой не изменится, совершенная утопия не может быть создана. Если считать, что человек как таковой изменится, то всякая утопия, как будто и совершенная, сразу же покажется несовершенной» («Слова пигмея», с. 525-526).
«Назвать деспота деспотом всегда было опасно. А в наши дни настолько же опасно назвать рабов рабами» («Слова пигмея», с. 526).
«Соответствуют ли родители своей роли воспитателей детей, эта вопрос. Конечно, быков и лошадей воспитывают их родители. Но защищать этот обычай ссылкой на природу — произвол родителей. Если бы ссылкой на природу можно было защитить любой обычай, нам следовало бы защищать свойственный дикарям брак умыканием» («Слова пигмея», с. 529).
«Ненавидеть преступление, но не ненавидеть преступника» — это не так уж трудно. Этот афоризм применим к большинству детей, если иметь в виду их отношение к родителям» («Слова пигмея», с. 530).
«Японские пираты показали, что мы, японцы, имеем достаточно сил, чтобы стоять в ряду с великими державами. В грабежах, резне, разврате мы отнюдь не уступаем испанцам, португальцам, голландцам и англичанам, пришедшим искать «Остров золота» («Слова пигмея», с. 533).
«Свобода — как воздух горных вершин — для слабых людей непереносима» («Слова пигмея», с. 534).
«Человеческое, слишком человеческое — большей частью нечто животное» («Слова пигмея», с. 538).
«Правота социализма не подлежит дискуссиям. Социализм — просто неизбежность. Тот, кто не чувствует, что эта неизбежность неизбежна, как, например, фанатики, ступающие по огню, — вызывает во мне чувство изумления. «Проект закона о контроле над экстремистскими мыслями» как раз хороший тому пример» (Заметки «Тёкодо», с. 541-542).
«Вести себя развязно, несмотря на робость, — одна из моих дурных привычек» («Зубчатые колёса», с. 609).
***
Закончился читательский проект «БВЛ и другая классика», который начался в 2016 году. На самом деле, он начался ещё в 2009 году, когда я осознал, что вроде много читаю, но не читал ни строчки Гомера, Вергилия, Данте, Боккаччо, Рабле, Сервантеса, Гёте, Байрона, Диккенса, Бальзака… Тогда стал делать набеги на территорию классики, с перерывами на другие книги. В 2016 году погрузился в классику основательно, по плану на основе «БВЛ», с исключениями и дополнениями. Почти все классики оказались отличными писателями, недаром получившие звание классиков.
В планах были ещё некоторые бонусы, но сейчас читать ничего не хочется, особенно художественную литературу. Это пустое занятие, которое ничего не даёт, ничему не учит. Старые интеллигентские представления о том, что чтение художественной литературы делает умнее, ни на чём не основаны. И уж совершенно точно оно не делает счастливее.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}