NB

Ҫеҫпӗл Мишши. Паянтан: Сӑвӑсем. — Шупашкар, 1999. = М. Сеспель. С этих пор: Стихи / Пер. А. Смолина. — Чебоксары, 1999.

Биография классика чувашской поэзии Михаила Сеспеля (1899–1922) типична для революций. При рождении его звали Михаил Кузьмин, он поменял имя и стал называть себя Сеспель Мишши. Сеспель* — так по-чувашски называются разные синие цветы: подснежник, фиалка, медуница. Конечно, выбор весеннего цветка неслучаен — это символ новой жизни. Сеспель вступил в партию большевиков, стал первым председателем Революционного трибунала Чувашской автономной области, был арестован по подложному обвинению, скоро освобождён, уехал в Украину, недолго — из-за болезни — служил в Красной армии, через некоторое время повесился. Он болел костным туберкулёзом, который, возможно, стал одной из причин самоубийства. Другой причиной был внутренний кризис: он мечтал об освобождении чувашского народа и о всемирной коммунистической утопии, а видел вокруг новый капитализм в виде нэпа и новую бюрократию.

Несмотря на высокие должности, Сеспель был одним из множества второстепенных борцов революции, которые стремительно врывались в Историю, а потом так же стремительно исчезали. Чтобы закрепиться в Истории, нужно было стать литературным персонажем, как Чапаев, или писателем, как Фурманов. Сеспель не канул в Лету по второй причине — он был писателем. Он успел написать несколько десятков стихов и провести в чувашской поэзии силлабо-тоническую реформу. В русской поэзии начало двадцатого века было временем экспериментов. В молодой чувашской поэзии доминировала традиционная силлабика, взятая из народной поэзии. Сеспель последовательно начал писать силлабо-тоническими размерами. Если это авангардизм, то парадоксальный: отказ от чувашских классических размеров и переход к русским классическим размерам. Долго советские чувашские поэты писали силлабо-тонические стихи, в том числе и Геннадий Айги. Впрочем, Сеспель ввёл в чувашскую поэзию и верлибр, но это его нововведение было продолжено только в шестидесятых годах.

Что сказать о стихах Сеспеля? Подавляющее большинство — это романтический национализм в духе Шиллера и Мицкевича, восхваление чувашского народа и чувашского языка. Тут и свойственная многим европейским национализмам христианская символика, как в стихотворении, которое прямо начинается с цитаты из Нового Завета: «Или! Или! Лима савахвани!..». Новый мир — это утопия всех людей, но, прежде всего, утопия чувашей, даже в лучших стихотворениях — «Ҫӗн кун аки» («Пашня нового дня»), «Тинӗсе» («Морю»). Только в стихотворении «Кӗпер хывӑр!» («Проложите мост!») — единственном в этом издании — совсем не звучит национальная нота. В этом гениальном стихотворении, которое написано верлибром, та же тема утопии дана в очень мрачных тонах. Везде лежат мёртвые, но живые, шагая по мёртвым, строят мост в «солнечное завтра». Автор понимает, что до утопии он не доживёт, и он готов быть даже не строителем утопии, а строительным материалом для неё.


Когда-то Вильгельм Кюхельбекер написал стихотворение «Участь русских поэтов» о тяжёлой судьбе Рылеева, Пушкина, Грибоедова, да и самого себя. Можно написать такое же стихотворение об участи чувашских поэтов. Конечно, многие из них стали жертвами сталинских репрессий. Но двух самых значительных поэтов сталинизм не коснулся, потому что оба успели умереть раньше. Константин Иванов умер от лёгочного туберкулёза в двадцать четыре года. Михаил Сеспель болел костным туберкулёзом и покончил с собой в двадцать два года. Иванов и Сеспель почти ровесники, у них было что-то общее: у обоих рано проявился художественный талант, оба писали стихи и рисовали. Они могли бы встретиться, но были людьми совершенно разных эпох. Эта разница видна даже по фотографиям. Иванов в костюме-тройке и с бабочкой — интеллигент рубежа веков, «классик и основоположник чувашской поэзии». Сеспель в гимнастёрке и шинели — герой революции, «основоположник советской чувашской поэзии». Благодаря ранней смерти каждый из них остался в своей эпохе, не дожил до вероятных репрессий или до неизбежной дряхлой старости. Чуковский говорил: в России надо жить долго. Может, и не надо?

* По-чувашски: ҫеҫпӗл (этимология неясна). Буква ҫ означает звук, который в разных учебных пособиях описывают по-разному: средний между сь и шь; мягкий сь, как словах «лось» или «сюита»; попалось определение «шепелявый звук». В положении между двумя гласными или между сонорным и гласным озвончается и произносится примерно как зь/жь. В книгах по-русски его передают буквами с/з: Ҫеҫпӗл — Сеспель, Ҫимӗк — Симек (летний праздник), арҫури — арзюри (лесной дух). «Обычные» носители языка, не имеющие чувашской раскладки, пишут и с, и щ: ҫук — щук, сюк. Очевидно, произношение зависит и от говора, и от индивидуальных особенностей.