![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
А. Доде. Тартарен из Тараскона. Бессмертный. -- М., 1974. -- (Библиотека всемирной литературы).
«Тартарен из Тараскона» — отличный роман. Сатира на обывателей, на самодовольных буржуа. Сатира на романтическую и приключенческую литературу, на мифы о прекрасных диких землях, нетронутых цивилизацией. Три части, написанные в разное время. Конечно, первая часть, про Африку, лучше всего. Но и вторая и третья, про Швейцарию и Полинезию, тоже хорошие. Выделяется вторая часть: утопическая страна Руссо превращена в огромный курорт. Разоблачения швейцарской «виртуальной реальности» напоминают «Футурологический конгресс» и «Матрицу».
Давно хотел прочитать про Тартарена, в том числе и потому, что он член «Клуба знаменитых капитанов». Это членство кажется весьма сомнительным. Он не капитан, и его путешествия пародийны. При этом он полноценный член Клуба. В отличие от Мюнхгаузена, которого постоянно третируют из-за вранья. Но Тартарен, скорее, похож на Мюнхгаузена, чем на Робинзона и Немо. (Как же не хватает исследования о «Клубе знаменитых капитанов»!)
«Бессмертный» — тоже отличный роман. Сатира на учёное сообщество с его ничтожеством и тщеславием. На все эти академии, где важнее статус, а не реальные заслуги. Заодно привычные очерки нравов высшего света, как у Стендаля, Бальзака, Флобера, Э. Гонкура.
«Тартарен из Тараскона» — отличный роман. Сатира на обывателей, на самодовольных буржуа. Сатира на романтическую и приключенческую литературу, на мифы о прекрасных диких землях, нетронутых цивилизацией. Три части, написанные в разное время. Конечно, первая часть, про Африку, лучше всего. Но и вторая и третья, про Швейцарию и Полинезию, тоже хорошие. Выделяется вторая часть: утопическая страна Руссо превращена в огромный курорт. Разоблачения швейцарской «виртуальной реальности» напоминают «Футурологический конгресс» и «Матрицу».
Давно хотел прочитать про Тартарена, в том числе и потому, что он член «Клуба знаменитых капитанов». Это членство кажется весьма сомнительным. Он не капитан, и его путешествия пародийны. При этом он полноценный член Клуба. В отличие от Мюнхгаузена, которого постоянно третируют из-за вранья. Но Тартарен, скорее, похож на Мюнхгаузена, чем на Робинзона и Немо. (Как же не хватает исследования о «Клубе знаменитых капитанов»!)
«— Какая, однако, забавная страна Швейцария!.. — воскликнул Тартарен.
Бомпар расхохотался.
— Какая там Швейцария!.. Во-первых, никакой Швейцарии на самом деле и нет! Швейцария в настоящее время, господин Тартарен, — а, да что там!.. — просто обширный курзал, открытый с июня по сентябрь, только и всего, казино с панорамами, куда люди отовсюду съезжаются развлекаться, и содержит его богатейшая Компания, у которой миллионов этих самых куры не клюют, а правление ее находится в Женеве и в Лондоне. Можете себе представить, сколько потребовалось денег, чтобы взять в аренду, причесать и приукрасить весь этот край с его озерами, лесами, горами и водопадами, чтобы просодержать целое войско служащих и статистов, чтобы отстроить на вершинах гор отели с газом, с телеграфом, с телефоном!.. (...) Заберитесь подальше — во всей стране вы не найдете ни единого уголка без эффектов и бутафории, как за кулисами в оперном театре: водопады, освещенные a giorno [ярким светом], турникеты при входе на ледники, а для подъема — сколько угодно гидравлических двигателей и фуникулеров. Только ради своих английских и американских клиентов Компания заботится о том, чтобы некоторые наиболее известные горы — Юнгфрау, Монах, Финстерааргорн — казались дикими и опасными, хотя на самом-то деле риска там не больше, чем в других местах.
— Ну, хорошо, мой друг, а расселины, эти страшные расселины... Если туда упасть?
— Вы упадете на снег, господин Тартарен, и даже не ушибетесь. Внизу, на дне расселины, непременно найдутся носильщики, охотники или еще кто-нибудь; вас поднимут, почистят, отряхнут да еще любезно спросят: «Не надо ли понести вещи, сударь?..» (...)
— А как же все-таки вы объясните, мой друг, страшные катастрофы... Сервенскую, например?..
— Это произошло шестнадцать лет назад, господин Тартарен, Компании тогда еще не было.
— Ну, а случай на Веттергорне в прошлом году, когда погибли два проводника вместе с путешественниками?..
— А, черт подери, да ведь надо же хоть чем-нибудь приманить альпинистов!.. Англичане не полезут на гору, где никто никогда не сломил себе шею... Веттергорн с некоторых пор захирел, а после этого незначительного происшествия сборы немедленно поднялись.
— Ну, а как же два проводника?..
— Целы и невредимы, так же как и путешественники. Проводников только убрали с глаз долой, полгода продержали за границей... Дорогостоящая реклама, но Компания достаточно богата, чтобы позволить себе такую роскошь» (с. 133-134).
Бомпар расхохотался.
— Какая там Швейцария!.. Во-первых, никакой Швейцарии на самом деле и нет! Швейцария в настоящее время, господин Тартарен, — а, да что там!.. — просто обширный курзал, открытый с июня по сентябрь, только и всего, казино с панорамами, куда люди отовсюду съезжаются развлекаться, и содержит его богатейшая Компания, у которой миллионов этих самых куры не клюют, а правление ее находится в Женеве и в Лондоне. Можете себе представить, сколько потребовалось денег, чтобы взять в аренду, причесать и приукрасить весь этот край с его озерами, лесами, горами и водопадами, чтобы просодержать целое войско служащих и статистов, чтобы отстроить на вершинах гор отели с газом, с телеграфом, с телефоном!.. (...) Заберитесь подальше — во всей стране вы не найдете ни единого уголка без эффектов и бутафории, как за кулисами в оперном театре: водопады, освещенные a giorno [ярким светом], турникеты при входе на ледники, а для подъема — сколько угодно гидравлических двигателей и фуникулеров. Только ради своих английских и американских клиентов Компания заботится о том, чтобы некоторые наиболее известные горы — Юнгфрау, Монах, Финстерааргорн — казались дикими и опасными, хотя на самом-то деле риска там не больше, чем в других местах.
— Ну, хорошо, мой друг, а расселины, эти страшные расселины... Если туда упасть?
— Вы упадете на снег, господин Тартарен, и даже не ушибетесь. Внизу, на дне расселины, непременно найдутся носильщики, охотники или еще кто-нибудь; вас поднимут, почистят, отряхнут да еще любезно спросят: «Не надо ли понести вещи, сударь?..» (...)
— А как же все-таки вы объясните, мой друг, страшные катастрофы... Сервенскую, например?..
— Это произошло шестнадцать лет назад, господин Тартарен, Компании тогда еще не было.
— Ну, а случай на Веттергорне в прошлом году, когда погибли два проводника вместе с путешественниками?..
— А, черт подери, да ведь надо же хоть чем-нибудь приманить альпинистов!.. Англичане не полезут на гору, где никто никогда не сломил себе шею... Веттергорн с некоторых пор захирел, а после этого незначительного происшествия сборы немедленно поднялись.
— Ну, а как же два проводника?..
— Целы и невредимы, так же как и путешественники. Проводников только убрали с глаз долой, полгода продержали за границей... Дорогостоящая реклама, но Компания достаточно богата, чтобы позволить себе такую роскошь» (с. 133-134).
«Бессмертный» — тоже отличный роман. Сатира на учёное сообщество с его ничтожеством и тщеславием. На все эти академии, где важнее статус, а не реальные заслуги. Заодно привычные очерки нравов высшего света, как у Стендаля, Бальзака, Флобера, Э. Гонкура.
«Сам он был типичным пройдохой, гаденьким, пришибленным стряпчим, с раболепно согнутой спиной, с виноватыми ужимками, молящим о прощении за свои ордена, за расшитый пальмами мундир, за свое положение в Академии, где его пронырливость дельца являлась связующим звеном между различными группами, ни к одной из которых его нельзя было отнести, — о прощении за необыкновенную удачу, за поддержку, оказанную его ничтожеству, его пресмыкающейся низости. Вспоминали его остроту на одном официальном обеде. Суетясь с салфеткой на руке вокруг стола, он с гордостью воскликнул: «Какой превосходный вышел бы из меня лакей!» Подходящая эпитафия для его могилы» (с. 420).
«— Ну и негодяй же наш молодой друг! — сквозь зубы процедил Фрейде.
— Да, это один из наших красивых struggle for lifer'ов.
Скульптор повторил это слово и сделал на нем ударение: struggle for lifer'ов — так он называл новую породу мелких хищников, для которых «борьба за существование», это замечательное открытие Дарвина, служит лишь научным обоснованием всякого рода подлостей» (с. 498).
«— Ну и негодяй же наш молодой друг! — сквозь зубы процедил Фрейде.
— Да, это один из наших красивых struggle for lifer'ов.
Скульптор повторил это слово и сделал на нем ударение: struggle for lifer'ов — так он называл новую породу мелких хищников, для которых «борьба за существование», это замечательное открытие Дарвина, служит лишь научным обоснованием всякого рода подлостей» (с. 498).