![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
О. Бальзак. Утраченные иллюзии. -- М., 1973. -- (Библиотека всемирной литературы).
Отличный роман. По сути, это три отдельных повести, и их можно читать отдельно. В первой повести любовный сюжет, похожий на «Красное и чёрное». Действие происходит в той же Франции в ту же эпоху Реставрации. Молодой честолюбивый, но бедный герой: Жюльен — Люсьен. Его более практичный друг: Давид — Фуке. Его замужняя любовница и т. д. Но у Стендаля сначала психология, потом социология, а у Бальзака наоборот. У Бальзака менее подробно дан психологический анализ любовных и проч. переживаний, но более подробно описание общества, которое он изучил с самых разных сторон. В первой повести это провинциальный город. Интересно, например, противопоставление аристократического города и его купеческого предместья. Во второй повести сюжет о гибели честолюбивого героя, который хочет покорить Париж. Сходство с «Красным и чёрным» продолжается, но опять социология побеждает психологию. Тут почти нет сюжета, только подробное описание литературно-журналистско-театрального мира и мира большого света. В третьей повести сюжет о победе крупного капитала над мелким, о коррупции, с подробностями коммерческих сделок, судебного процесса и т. д. Во всех трёх повестях важна тема дружбы, довольно редкая в литературе, местами она важнее любовной темы. Стиль такой лаконичный, что иногда роман кажется конспектом романа, несмотря на свой большой объём. Почему-то нет разбиения на главы, что мешает чтению.
Хотел бы ещё почитать Бальзака, прочитать всю его «Человеческую комедию» или хотя бы самые известные её части, но это вряд ли.
Отличный роман. По сути, это три отдельных повести, и их можно читать отдельно. В первой повести любовный сюжет, похожий на «Красное и чёрное». Действие происходит в той же Франции в ту же эпоху Реставрации. Молодой честолюбивый, но бедный герой: Жюльен — Люсьен. Его более практичный друг: Давид — Фуке. Его замужняя любовница и т. д. Но у Стендаля сначала психология, потом социология, а у Бальзака наоборот. У Бальзака менее подробно дан психологический анализ любовных и проч. переживаний, но более подробно описание общества, которое он изучил с самых разных сторон. В первой повести это провинциальный город. Интересно, например, противопоставление аристократического города и его купеческого предместья. Во второй повести сюжет о гибели честолюбивого героя, который хочет покорить Париж. Сходство с «Красным и чёрным» продолжается, но опять социология побеждает психологию. Тут почти нет сюжета, только подробное описание литературно-журналистско-театрального мира и мира большого света. В третьей повести сюжет о победе крупного капитала над мелким, о коррупции, с подробностями коммерческих сделок, судебного процесса и т. д. Во всех трёх повестях важна тема дружбы, довольно редкая в литературе, местами она важнее любовной темы. Стиль такой лаконичный, что иногда роман кажется конспектом романа, несмотря на свой большой объём. Почему-то нет разбиения на главы, что мешает чтению.
Хотел бы ещё почитать Бальзака, прочитать всю его «Человеческую комедию» или хотя бы самые известные её части, но это вряд ли.
«— Я хотел остепениться, бросить игру и для уплаты долгов совершил маленький шантаж.
— Что такое шантаж? — спросил Люсьен, услышав незнакомое слово.
— Шантаж — изобретение английской печати, ввезенное недавно во Францию. Шантажисты — это люди, по своему положению располагающие газетами. Но никогда владелец газеты или ее редактор не будут заподозрены в шантаже. Для этого существуют такие личности, как Жирудо и Филиппы Бридо. Эти bravi [наёмные убийцы] находят человека, который по каким-либо причинам не желает, чтобы им интересовались. Ведь у многих на совести лежат те или иные любопытные грехи. В Париже много сомнительных состояний, приобретенных не совсем законными, а часто и преступными путями и достойных послужить темой для восхитительных анекдотов... Шантажист, раздобыв какой-нибудь документ, важную бумагу, испрашивает свидания у новоявленного богача. Если опороченный человек не дает требуемой суммы, шантажист напоминает ему о печати, готовой разоблачить его тайны. Богач пугается и выкладывает деньги. Дело сделано. Или, например, человек пускается в какое-нибудь рискованное предприятие, которое может провалиться из-за газетных статей; к нему тогда подсылают шантажиста с предложением выкупить эти статьи. Шантажистов подсылают иной раз и к министрам, и те уславливаются с ними, что газета в своей кампании против их политической деятельности не коснется личной жизни, а если коснется, то пощадит их любовниц. (...) В восемнадцатом веке, когда журналистика была еще в пеленках, шантаж выражался в форме памфлетов, за уничтожение которых брали деньги с фавориток и вельмож. Изобретатель шантажа — Аретино, великий итальянец, внушавший трепет королям, как в наши дни какая-нибудь газета внушает трепет актерам» (с. 368-369).
— Что такое шантаж? — спросил Люсьен, услышав незнакомое слово.
— Шантаж — изобретение английской печати, ввезенное недавно во Францию. Шантажисты — это люди, по своему положению располагающие газетами. Но никогда владелец газеты или ее редактор не будут заподозрены в шантаже. Для этого существуют такие личности, как Жирудо и Филиппы Бридо. Эти bravi [наёмные убийцы] находят человека, который по каким-либо причинам не желает, чтобы им интересовались. Ведь у многих на совести лежат те или иные любопытные грехи. В Париже много сомнительных состояний, приобретенных не совсем законными, а часто и преступными путями и достойных послужить темой для восхитительных анекдотов... Шантажист, раздобыв какой-нибудь документ, важную бумагу, испрашивает свидания у новоявленного богача. Если опороченный человек не дает требуемой суммы, шантажист напоминает ему о печати, готовой разоблачить его тайны. Богач пугается и выкладывает деньги. Дело сделано. Или, например, человек пускается в какое-нибудь рискованное предприятие, которое может провалиться из-за газетных статей; к нему тогда подсылают шантажиста с предложением выкупить эти статьи. Шантажистов подсылают иной раз и к министрам, и те уславливаются с ними, что газета в своей кампании против их политической деятельности не коснется личной жизни, а если коснется, то пощадит их любовниц. (...) В восемнадцатом веке, когда журналистика была еще в пеленках, шантаж выражался в форме памфлетов, за уничтожение которых брали деньги с фавориток и вельмож. Изобретатель шантажа — Аретино, великий итальянец, внушавший трепет королям, как в наши дни какая-нибудь газета внушает трепет актерам» (с. 368-369).