Испанские прозаики 19-го века
Jan. 16th, 2021 12:57 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
dzatochnikП. А. де Аларкон. Треугольная шляпа. Х. Валера. Пепита Хименес. Б. Перес Гальдос. Донья Перфекта. В. Бласко Ибаньес. Кровь и песок. -- М., 1976. -- (Библиотека всемирной литературы).
«Треугольная шляпа» — смешная повесть или новелла, которая начинается как новеллы «Декамерона», но концовка «антидекамероновская».
«Пепита Хименес» — отличный роман. Сложная композиция — якобы собрание документов из трёх частей. Первая часть: эпистолярный роман, письма главного героя. Вторая часть: повествование в третьем лице. Третья часть: письма другого героя, явно лишняя. Тема религии: эпатажный сюжет о «совращении» семинариста — между религией и любовью он выбирает любовь. Сильная героиня, которая «совращает» главного героя, но остаётся положительной героиней. Роман начинается как трагедия, всё идёт к трагедии, но завершается неожиданно благополучно, отчасти в комическом тоне. В самом конце даже элементы утопии в духе Возрождения.
«Донья Перфекта» — отличный роман. Противостояние старого и нового, в довольно радикальном плане. Любопытно, что военные выступают на стороне нового. Опять тема религии: конечно, атеизма нет, но есть разоблачение религиозного фанатизма и клерикализма. Здесь тоже сильная героиня, но это отрицательная героиня, и она выступает на стороне старого. В отличие от предыдущего романа, роман начинается как комедия о провинциальных нравах, а заканчивается трагически.
«Кровь и песок» — отличный роман. Главный герой — матадор, но, по сути, это роман о талантливом человеке — спортсмене, циркаче, актёре, — который проходит через огонь, воду и медные трубы. Отношение автора к корриде проявляется не сразу. Сначала объективное описание, с некоторым восхищением перед матадором. Один персонаж, явно положительный, ругает корриду как пережиток средневековья, а другой персонаж более аргументировано защищает. В последних главах всё-таки коррида показана как омерзительная бойня, где погибают и калечатся люди, быки и лошади. Самые омерзительные участники — не матадоры, а зрители, которые требуют зрелищ.
Все эти четыре произведения объединяет, так или иначе, тема противостояния старого и нового. Актуальная тема и для сегодняшней Испании, и не только для Испании.
«Треугольная шляпа» — смешная повесть или новелла, которая начинается как новеллы «Декамерона», но концовка «антидекамероновская».
«...Коррехидорша удостоила наконец своего мужа ответом, но тон у нее при этом был такой, каким, вероятно, говорила царица всея Руси, меча громы и молнии на опального министра и приказывая ему удалиться в Сибирь на вечное поселение» (с. 90).
«Пепита Хименес» — отличный роман. Сложная композиция — якобы собрание документов из трёх частей. Первая часть: эпистолярный роман, письма главного героя. Вторая часть: повествование в третьем лице. Третья часть: письма другого героя, явно лишняя. Тема религии: эпатажный сюжет о «совращении» семинариста — между религией и любовью он выбирает любовь. Сильная героиня, которая «совращает» главного героя, но остаётся положительной героиней. Роман начинается как трагедия, всё идёт к трагедии, но завершается неожиданно благополучно, отчасти в комическом тоне. В самом конце даже элементы утопии в духе Возрождения.
«Я неоднократно размышлял над двумя противоположными методами воспитания: один учитель старается оградить невинность ребенка, путая невинность с невежеством, полагая, что неизвестного зла избегнуть легче, чем известного; другой же, стараясь не оскорбить целомудрия своего ученика, как только тот достигнет разумного возраста, мужественно показывает ему зло во всем его ужасном безобразии, во всей его страшной наготе, чтобы он возненавидел и избегал его. Мне думается, зло нужно знать, чтобы лучше оценить безграничную доброту бога — идеальный и недосягаемый предел любого благородного стремления. Я благодарю Вас за то, что Вы помогли мне узнать, как говорит Священное писание, вместе с медом и елеем Вашего учения зло и добро, дабы осудить первое и разумно, настойчиво и вполне сознательно стремиться ко второму. Я рад, что без излишней наивности иду прямой стезей к добродетели и, насколько это в человеческой власти, к совершенству, зная все муки и трудности паломничества, которое нам предстоит в этой юдоли слез, не забывая также о том, насколько по видимости ровен, легок, мягок и усеян цветами путь, ведущий к гибели и вечной смерти» (с. 104).
«...Часто мне приходит в голову мысль, что остаться среди этих людей для проповеди Евангелия и нравственного совершенства было бы, пожалуй, значительно более трудным, но вместе с тем более логичным и похвальным делом, чем отправиться в Индию, Персию или Китай, покинув столько соотечественников, если не совсем заблудших, то в какой-то мере испорченных. Кто знает! Говорят, будто во всем виноваты новые идеи, материализм и безбожие; но если они в самом деле приводят к таким дурным последствиям, то это происходит не естественным путем, а каким-то странным, волшебным, дьявольским способом, ибо здесь решительно никто не читает ни хороших, ни дурных книг; и я не понимаю, как могли развратить местных жителей вредные учения, распространяемые печатью? Уж не носятся ли безбожные идеи в воздухе, подобно миазмам эпидемии? Не виновно ли тут само духовенство? (Я, право, сожалею, что у меня зародилась столь дурная мысль, и сообщаю о ней лишь Вам.) Стоит ли оно в Испании на должной высоте? Проповедует ли оно прихожанам нравственность? Способен ли на это каждый представитель церкви?» (с. 106).
«...Часто мне приходит в голову мысль, что остаться среди этих людей для проповеди Евангелия и нравственного совершенства было бы, пожалуй, значительно более трудным, но вместе с тем более логичным и похвальным делом, чем отправиться в Индию, Персию или Китай, покинув столько соотечественников, если не совсем заблудших, то в какой-то мере испорченных. Кто знает! Говорят, будто во всем виноваты новые идеи, материализм и безбожие; но если они в самом деле приводят к таким дурным последствиям, то это происходит не естественным путем, а каким-то странным, волшебным, дьявольским способом, ибо здесь решительно никто не читает ни хороших, ни дурных книг; и я не понимаю, как могли развратить местных жителей вредные учения, распространяемые печатью? Уж не носятся ли безбожные идеи в воздухе, подобно миазмам эпидемии? Не виновно ли тут само духовенство? (Я, право, сожалею, что у меня зародилась столь дурная мысль, и сообщаю о ней лишь Вам.) Стоит ли оно в Испании на должной высоте? Проповедует ли оно прихожанам нравственность? Способен ли на это каждый представитель церкви?» (с. 106).
«Донья Перфекта» — отличный роман. Противостояние старого и нового, в довольно радикальном плане. Любопытно, что военные выступают на стороне нового. Опять тема религии: конечно, атеизма нет, но есть разоблачение религиозного фанатизма и клерикализма. Здесь тоже сильная героиня, но это отрицательная героиня, и она выступает на стороне старого. В отличие от предыдущего романа, роман начинается как комедия о провинциальных нравах, а заканчивается трагически.
«— ...Я — человек кроткий, прямой, честный, я ненавижу насилие; но между вами и мной — вами, воплощающей закон, и мной, которому предназначено склониться перед этим законом, стоит бедное исстрадавшееся существо, ангел, жертва несправедливости и злобы. Зрелище этой несправедливости, этого неслыханного насилия превращает мою прямоту в жестокость, мою правоту — в силу, мою честность — в насилие, к какому прибегают убийцы и воры; это зрелище, сеньора, заставляет меня не уважать ваш закон; оно заставляет меня идти вперед, не обращая внимания на этот закон и попирая все на своем пути. И то, что кажется безрассудством, на самом деле — неизбежная закономерность. Я делаю то же, что делает общество в те эпохи, когда на пути его прогресса встает бессмысленное, возмутительное варварство. Оно разрушает варварство и движется вперед, в яростном порыве сметая все на своем пути. Таков и я сейчас — я и сам себя не узнаю. Я был разумным существом — и стал зверем, я был почтителен — и стал дерзок, я был цивилизованным человеком — и превратился в дикаря. Это вы довели меня до подобной крайности, до этого ужасного состояния, вы возмутили меня и заставили сойти с пути добра, по которому я спокойно шел. Кто же виноват, я или вы?» (с. 319).
«Кровь и песок» — отличный роман. Главный герой — матадор, но, по сути, это роман о талантливом человеке — спортсмене, циркаче, актёре, — который проходит через огонь, воду и медные трубы. Отношение автора к корриде проявляется не сразу. Сначала объективное описание, с некоторым восхищением перед матадором. Один персонаж, явно положительный, ругает корриду как пережиток средневековья, а другой персонаж более аргументировано защищает. В последних главах всё-таки коррида показана как омерзительная бойня, где погибают и калечатся люди, быки и лошади. Самые омерзительные участники — не матадоры, а зрители, которые требуют зрелищ.
«— Я знаю, — говорил он… — что бой быков — это явление реакционное... вроде того, что было при инквизиции. Не знаю, правильно ли я говорю. Народу нужно образование, как хлеб, и нехорошо, что на нас тратят столько денег, в то время когда школ не хватает. Так пишут в мадридских газетах» (с. 449-450).
Все эти четыре произведения объединяет, так или иначе, тема противостояния старого и нового. Актуальная тема и для сегодняшней Испании, и не только для Испании.