Книга о «говорящих» обезьянах

З. Зорина, А. Смирнова. O чём рассказали «говорящие» обезьяны: Способны ли высшие животные оперировать символами? — М., 2006.

Обобщающая книга об опытах по обучению обезьян жестовому языку амслен и языку йеркиш (по сути, иероглифическому письму). Книга самая серьёзная, с теоретическим и историческим экскурсом начиная с Дарвина, который высказал гениальную догадку и по этой теме. Больше похоже не на научно-популярную книгу и даже не на монографию, а на университетский учебник. Никакой попытки увлечь читателей беллетристическими и публицистическими приёмами. Нет образов авторов, не показана их личная вовлечённость в тему. Нет образов исследователей, хотя по некоторым намёкам можно понять, что это были неординарные люди, а некоторые ещё жили и трудились в нелёгких условиях, как Ладыгина-Котс. Образы главных героев и героинь — «говорящих» обезьян — прорисованы подробнее, но тоже недостаточно. Язык сухой, хотя и не перегружен специфической терминологией. Впрочем, всё это можно счесть как за минусы, так и за плюсы.

Опыты с «говорящими» обезьянами достойны стоять в ряду важнейших открытий 20-го века наряду с открытиями в космосе и генетике. Они помогают понять невероятные интеллектуальные способности обезьян и их близость к человеку. Особенно поразительная история о бонобо Канзи, который спонтанно научился понимать человеческую речь: это едва ли не первый научно доказанный случай, а не эмоциональные заявления типа «моя собака всё понимает, но сказать не может». Но эти опыты помогают понять и самого человека. Тут-то мы и имеем пресловутого Другого, о котором писали философы. Тут-то мы и имеем пресловутый Контакт, о котором писали фантасты. Да, не с «верными» собаками, не с «благородными» дельфинами, не с «трудолюбивыми» пчёлами или муравьями, а с «безобразными» «кривляющимися» обезьянами, нашими ближайшими родственниками.

К сожалению, это открытие, как и многие другие, не стало общим знанием, оно не осознанно даже «образованным» слоем. Характерно признание издателя — лингвиста, руководителя научного издательства! — в предисловии: он узнал об этой теме только из телепередачи в начале 2000-х и сначала решил, что это псевдонаучная сенсация. Специально посмотрел именные указатели в собрании сочинений Лотмана и не встретил у него имён исследователей «говорящих» обезьян, хотя он интересовался не только гуманитаристикой и говорил, что если бы не стал филологом, то стал бы биологом и изучал язык животных. Не встретил этих имён и в недавно прочитанных книгах Лема, в его бесконечных статьях последних десятилетий, хотя он читал все научные журналы на нескольких языках. Это титаны, а чего уж говорить о простом преподе со степенью или офисном работнике с корочкой о высшем.

«Вообще, сейчас, оглядываясь назад, мы удивляемся, что исследователям понадобилось так много времени, чтобы начать использовать незвуковые аналоги речи в работе с шимпанзе. У. Хайликс (2000) в своем обзоре приводит и ряд более ранних высказываний на этот счет. Например, еще Сэмюэл Пепис, известный путешественник [то есть С. Пипс, автор известного дневника], в своем дневнике за август 1661 г. описывает «огромного бабуина››, которого он видел во время посещения лондонских доков. Вероятно, это была шимпанзе или горилла, хотя по прошествии 340 лет определенно утверждать что-либо невозможно. С. Пепис пишет: «Я думаю, что он уже многое понимает по-английски, и мне кажется, его можно научить говорить знаками», т. е. уже в столь далекие от нас времена возникала мысль, что язык жестов может оказаться предпочтительнее акустического» (с. 122).

«Приведем и слова Дж. Гудолл из ее предисловия к книге Р. Футса «Next of Kin»: «Конечно, человек уникален, но мы не так сильно отличаемся от остальных, как привыкли думать. Мы не высимся в сиянии на одинокой вершине, отделенные от остального животного царства непреодолимой пропастью. Шимпанзе, особенно обученные человеческому языку, помогают нам переброситъ мост через эту воображаемую пропасть. Это заставляет нас по-новому относиться не только к шимпанзе, но и ко всем остальным удивительным животным, с которыми мы — human animals — сосуществуем на этой планете» (с. 304).