Из "Записей и выписок" (9): финал

Цитаты:

Верлибр этот подстрочник ненаписанных шедевров. (С. 342)

Война Эйзенштейна спросили: ваша воинская специальность? – Вероятно, движущаяся мишень (В. Кат., 285). (С. 346)

Дайджесты мировой литературы: их стали ругать раньше, чем издавать. «А вы читали мировую литературу – конечно, в натуральную величину, – но, вероятно, по большей части в переводах? А помните, Тарле сказал: читать Мопассана в переводах это все равно что читать «Евгения Онегина» в пересказе Скабичевского»? «А если вы дорожите испытанными трудностями – как же, я с таким трудом учился букве ять и читал Бальзака! – то Винокур говорил, что для такой тяжелой атлетики мозга гораздо лучше алеутский язык». (С. 351)

Иезуитов Екатерина II защищала от православной церкви: для Европы они были уже обскурантами, а для России еще просветителями. (С. 364)

«Левкий Жевержеев, который давал деньги футуристам на «Союз молодежи», был библиофил. Это особенная порода, вы ее не знаете. Был я у него, кончился деловой разговор, встали: «Сейчас я покажу вам мои книги». Отдергивает занавеску, там полки до потолка, книги – такие, что глаза разбегаются, и все в изумительных переплетах. Я, чтобы не ударить в грязь лицом, беру том «Полярной звезды», говорю: «Это здесь, кажется, был непереиздававшийся вариант такого-то стихотворения Баратынского?..»– и вдруг вижу, что том не разрезан, а на лице у Жевержеева брезгливейшее отвращение. «Почему?» – спрашиваю. «А я, молодой человек, книг принципиально! не! читаю!» – «Почему?» «Потому что книги от этого пор-тят-ся». (С. 389, "Воспоминания о Сергее Боброве")
(*Сергей Павлович Бобров - поэт-футурист, стиховед; Левкий Иванович Жевержеев - фабрикант, меценат, художник.)

Потомки Г. А. Дубровская учредила международный культурный центр «Первопечатник» – должен был называться «Федоровский центр», но оказалось, что когда по имени, то нужна бумага, что потомки Ивана Федорова не возражают. (С. 398)

Такое Была пародия Б. Аннибала на «Дали» Брюсова с примечаниями к каждому слову («Я чтил Христа, равно и Будду, и Маркс был так же мною чтим. Теперь стихи писать не буду, а только примечанья к ним. – Христос – основатель христианской религии; Будда – основатель буддийской религии; Маркс – известный петербургский издатель»). К строчкам «Вошел – и знаком Зодиака был каждый осенен мой шаг» было примечание: «Зодиак – такое слово». Это лучшее примечание, какое я знаю: комментарий так и должен сообщать читателю, что такие-то слова рассчитаны на понимание (такое-то), а такие-то на непонимание. (С. 409)
(*Б. Аннибал (Борис Алексеевич Масаинов) - писатель-фантаст, критик.)

Язык Н. Ав., когда к ней пристают цыганки, говорит им первые вспомнившиеся стихи Вергилия или Горация, и те с бранью отстают. От собственного языка они отшатываются еще скорее: А. А. Белецкий сказал мне, как ответить по-цыгански «пошел прочь», но я забыл. (С. 415)

***

Перечитал книгу.

Когда читал давно ещё отрывками в "НЛО", потом наконец полностью на бумаге, казалось, что гениальная книга. Сейчас что-то поменялось. Книга осталась гениальной, но мне, скажем, теперь почти не интересны стихи ни в каком виде, а от имён Ахматовой, Цветаевой, Пастернака, Хлебникова, Брюсова мне скучно. А у Гаспарова, понятно, о стихах много написано.

А второе - прихотливая композиция слишком прихотлива. Надо было доиграть до конца в энциклопедию, как Немиров в БТЭ. Все заметки расположить в одном разделе по алфавиту, а мемуарные очерки, интервью и пространную публицистику - в другом разделе или вообще в "Приложении".

Но всё равно отличная книга. Оригинальный жанр, автопортрет большого учёного и портрет эпох(и), много умных замечаний, над которыми можно поразмышлять. Такую книгу должен написать каждый думающий человек - не только учёный или писатель, - хотя бы потому что опыт такого человека всегда интересен и поучителен.