Весна в чувашской классике
Mar. 29th, 2025 02:55 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
dzatochnikКонец марта, солнце греет, снег быстро тает. В такое же время года начинается поэма классика чувашской поэзии Константина Иванова «Нарспи». Правда, в поэме начало весны нарисовано широкими мазками, и конец марта с тающим снегом незаметно переходит в апрель с зелёной травой и цветущими цветами. Первые десять катренов первой главы в моём переводе:
При большом желании можно увидеть здесь описания пейзажей вокруг родной деревни автора. Но в этих условных лесах, степях, полях, холмах, где прыгают ягнята и пастушок дудит в дуду, только намёки на реальный пейзаж. Это общие места идиллической поэзии, которая зародилась у греков и римлян и была подхвачена новоевропейскими поэзиями, в том числе и русской. Набоков в комментариях к «Евгению Онегину» очень хорошо показал, что Пушкин пишет не о реальном пейзаже Псковской губернии, а об идиллическом пейзаже из античной, французской, английской поэзии (см. комментарии к строфе I главы второй, к строфе I главы седьмой). В начале 20-го века этот идиллический пейзаж наконец был описан на чувашском языке, который только тридцать лет назад обрёл письменность. К. Иванов через посредство русских классиков осваивал антично-сентиментально-романтические общие места, обогащал их местным колоритом, соединял с суровым реалистическим — до сих пор актуальным — сюжетом. В этом новаторство поэмы «Нарспи».
Вот месяц пуш позади,
Солнечный свет засверкал,
В чувашском селе Сильби
Поспешно снег исчезал.
Холмы и горы черны
От того, что снега нет,
Травы густы, зелены
От того, что солнца свет.
Лютая зима ушла
В печали ушла, в слезах;
Хладные слёзы лила,
Горюя о прошлых днях.
На дне оврагов и ям
Повсюду вода бурлит.
Только, не веря слезам,
Солнце палит и палит.
Зимние слёзы, журча,
В овраг навек утекут.
Дети, играя, крича,
На улицу все бегут.
Пришла добрая весна,
Пришла к нам, чтоб согревать.
Солнце от зимнего сна
Мир пробуждает опять.
Ожил великан лесной,
Надел зелёный наряд.
И степь своей красотой
Гордится, радует взгляд;
Здесь вот разные цветы
Добрый запах издают.
Здесь вот птицы с высоты
Славные песни поют;
И от самых облаков
Песни жавронка летят,
На нежной траве лугов
Прыгает стадо ягнят.
Возле стада своего
Мальчик в дудочку дудит,
Живот пустой, оттого
В сторону Сильби глядит.
Солнечный свет засверкал,
В чувашском селе Сильби
Поспешно снег исчезал.
Холмы и горы черны
От того, что снега нет,
Травы густы, зелены
От того, что солнца свет.
Лютая зима ушла
В печали ушла, в слезах;
Хладные слёзы лила,
Горюя о прошлых днях.
На дне оврагов и ям
Повсюду вода бурлит.
Только, не веря слезам,
Солнце палит и палит.
Зимние слёзы, журча,
В овраг навек утекут.
Дети, играя, крича,
На улицу все бегут.
Пришла добрая весна,
Пришла к нам, чтоб согревать.
Солнце от зимнего сна
Мир пробуждает опять.
Ожил великан лесной,
Надел зелёный наряд.
И степь своей красотой
Гордится, радует взгляд;
Здесь вот разные цветы
Добрый запах издают.
Здесь вот птицы с высоты
Славные песни поют;
И от самых облаков
Песни жавронка летят,
На нежной траве лугов
Прыгает стадо ягнят.
Возле стада своего
Мальчик в дудочку дудит,
Живот пустой, оттого
В сторону Сильби глядит.
При большом желании можно увидеть здесь описания пейзажей вокруг родной деревни автора. Но в этих условных лесах, степях, полях, холмах, где прыгают ягнята и пастушок дудит в дуду, только намёки на реальный пейзаж. Это общие места идиллической поэзии, которая зародилась у греков и римлян и была подхвачена новоевропейскими поэзиями, в том числе и русской. Набоков в комментариях к «Евгению Онегину» очень хорошо показал, что Пушкин пишет не о реальном пейзаже Псковской губернии, а об идиллическом пейзаже из античной, французской, английской поэзии (см. комментарии к строфе I главы второй, к строфе I главы седьмой). В начале 20-го века этот идиллический пейзаж наконец был описан на чувашском языке, который только тридцать лет назад обрёл письменность. К. Иванов через посредство русских классиков осваивал антично-сентиментально-романтические общие места, обогащал их местным колоритом, соединял с суровым реалистическим — до сих пор актуальным — сюжетом. В этом новаторство поэмы «Нарспи».