Устные рассказы Ираклия Андроникова

Неожиданно открыл для себя Ираклия Андроникова. Конечно, со школы знал, что был такой лермонтовед Андроников, более известный как мастер устного рассказа, но не особо им интересовался. Теперь посмотрел семисерийный фильм «Слово Андроникова» и другие записи в концертном зале и в телестудии и пожалел, что раньше не смотрел. Выступления в зале лучше, чем записи в телестудии: публика реагирует на Андроникова, Андроников реагирует на публику.

Устные рассказы Андроникова — уникальный жанр, больше никто подобного не делал. Сначала посмотрел «Первый раз на эстраде» и подумал, что остальное — такой же юмор. Но нет, большинство рассказов — не юмор, а портреты известных, не очень известных и совсем неизвестных людей. Это не пародии, ведь большинство зрителей не видели изображаемых людей и не могли понять, похоже или не похоже. Цель Андроникова — создание именно портретов, с характерными интонациями, мимикой, жестами.

Любопытен выбор известных людей. Каверин, как только стало можно, с 60-х годов, писал многочисленные очерки о знакомых и незнакомых людях искусства и науки, которые были репрессированы, запрещены, вычеркнуты из истории. Андроников говорил и писал только о самых правильных и благонадёжных: Горький, А. Толстой, Фадеев, Маршак, Вс. Иванов, Шкловский, Качалов. Только мельком упоминаются имена Мейерхольда, Ахматовой, Хармса, Заболоцкого, Олейникова. Когда-то Андроников был арестован вместе с обэриутами, и страх навсегда остался с ним.

Научно-популярные передачи о Лермонтове и Пушкине — это ликбез в духе советско-марксистского литературоведения, сейчас утративший актуальность. Отдельно стоят связанные с Лермонтовым устные рассказы «Загадка Н. Ф. И.» и «Подпись под рисунком» — не портреты и не ликбез, а истории о научных поисках в форме детектива. Научные труды Андроникова я не читал и совсем не знаю, насколько велик его вклад в науку. (Да и узнать негде. Настоящая история советской гуманитаристики, история репутаций «по гамбургскому счёту» пока не написана. Современные литературоведы ссылаются и на Лотмана, и на Храпченко.)

Андроников хорошо читал стихи — не как поэты, с надрывом и завываниями, и не как актеры, с игнорированием особенностей стиха. Он читал спокойно, не забывал о размере и рифме, о паузе в конце строки: «Но остался влажный след в морщине (пауза) Старого утеса. Одиноко (пауза) Он стоит, задумался глубоко...»